Наш семейный БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК:
политрук из Перемышля, ополченец из Ленинграда, казак Буденного
и Герой Советского Союза
политрук из Перемышля, ополченец из Ленинграда, казак Буденного
и Герой Советского Союза
Наш семейный
БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК:
политрук из Перемышля, ополченец из Ленинграда, казак Буденного
и Герой Советского Союза
БЕССМЕРТНЫЙ ПОЛК:
политрук из Перемышля, ополченец из Ленинграда, казак Буденного
и Герой Советского Союза
Друзья! Дочитайте этот текст до конца! Он не только о наших дедах. Он о нашей общей памяти, об удивительном и стихийном событии – встрече детей и внуков однополчан. Заставить помнить и чтить насильно невозможно: искать сослуживцев дедов и их потомков по всему миру, вчитываться в скупые строки документов, сопоставлять сведения из наградных листов с боевыми путями частей и соединений, писать бесконечные запросы в архивы – все это возможно только по велению сердца и доброй воле. У нас есть этот день в году – 9 Мая, когда вся страна, вне зависимости от населенного пункта, национальности и политических взглядов, садится за большие и маленькие столы, громко или совсем тихонечко поднимает рюмки и пускается в воспоминания. И нет в современной России более объединяющего праздника!
ПОЛИТРУК ИЗ ПЕРЕМЫШЛЯ, где в 4 часа утра 22 июня 1941 года...
Тата, внучка Павла Зиновьевича Бутенко:
“
Эту первую страницу той войны по-настоящему очень сложно осознать. И она – заноза в моем мозгу. В то время как весь западный фронт отступал и сыпался, в то время как отдельные части невероятным геройством и невероятной же ценой оказывали сопротивление, 92-й ПО и 99 стрелковая дивизия 23 июня 1941-го к 17 часам полностью освободили советскую часть Перемышля, организовали контрнаступление на территорию Рейха, а бойцы погранотряда вновь встали на охрану государственной границы. Перемышль удерживался до 17 часов 27 июня 1941-го года. Это позволило эвакуировать семьи офицеров, вывезти военное имущество и отделение Госбанка. Как-то даже звучит буднично и ...планово что ли на фоне истории о Брестской крепости. И мне всегда было интересно, что позволило этим людям настолько профессионально сработать, выполнить свой долг в сложнейших условиях. Перемышль стал первым советским городом, отбитым у фашистов уже 23 июня 1941 года! Какова во всем этом была роль моего деда...
Павел Зиновьевич Бутенко встретил войну не мальчишкой. Ему было 27. И если бы я писала сейчас статью для популярного СМИ, то обязательно бы выделила модный кликбейт: он был коммунистом, НКВДшником (погранвойска тогда принадлежали именно НКВД), хохлом (это не ругательство, он сам так себя называл, а я с уважением повторяю), политруком. А потом бы обязательно добавила, что вынуждено командовал, как оказалось, соединением равным по численности полку, вывел из окружение 40 человек (правда, в советском издании двухтомника о Перемышле цифра уже 65), вынес на себе знамя... И самое главное: он был самым лучшим дедом на свете!
Про знамя в семье часто рассказывали. Мы с папой, тоже кадровым офицером, с благословления Павла Зиновьевича в 1980-х отправленного на границу с Ираном с женой и четырехлетней дочкой – мной, пытались понять, какое именно знамя и куда дед вынес. Ясно, что не полка, скорее всего, отряда. А выходил, скорее всего, под Харьков. Со слов деда папа помнил, что якобы во время выхода из окружения, пользовались сообщениями из вне, знали, что немцы взяли Киев и Львов, меняли маршрут в соответствии с обстановкой.
Долгое время я считала, что дед встретил войну политруком транспортной роты 92-го пограничного полка в 4 часа утра. Он сам так писал в своей биографии. До этого в 1939-м окончил политическое училище в Ново-Петергофе, что под Петербургом. Дед из второго выпуска так называемых «экспресс-командиров», если не ошибаюсь. Но после общения с историками, исследователями и сотрудниками Центрального музея погранвойск ФСБ России, оказалось, что в Перемышль Павел Зиновьевич прибыл начальником клуба и старшим политруком всего 92 погранотряда.
Дед и сам рассказывал, как ставил в полку «Антона Кречета», сам играл на сцене главного героя и всю жизнь потом цитировал отдельные пассажи из этого прото «Василия Теркина». Сын нашел произведение, читал. У меня еще руки не дошли, но прочту обязательно!
Биография деда, написанная его рукой для меня, третьеклассницы (фото кликабельны, их можно увеличить и прочитать):
Долгое время я считала, что дед встретил войну политруком транспортной роты 92-го пограничного полка в 4 часа утра. Он сам так писал в своей биографии. До этого в 1939-м окончил политическое училище в Ново-Петергофе, что под Петербургом. Дед из второго выпуска так называемых «экспресс-командиров», если не ошибаюсь. Но после общения с историками, исследователями и сотрудниками Центрального музея погранвойск ФСБ России, оказалось, что в Перемышль Павел Зиновьевич прибыл начальником клуба и старшим политруком всего 92 погранотряда.
Дед и сам рассказывал, как ставил в полку «Антона Кречета», сам играл на сцене главного героя и всю жизнь потом цитировал отдельные пассажи из этого прото «Василия Теркина». Сын нашел произведение, читал. У меня еще руки не дошли, но прочту обязательно!
Биография деда, написанная его рукой для меня, третьеклассницы (фото кликабельны, их можно увеличить и прочитать):
Сейчас уже понимаю, что дедуля у меня был невероятным везунчиком (он и на фото эдакий бравый офицер с красивым чубом): выбора-то у него не было: либо пан, либо пропал. Либо погибнуть, либо выйти, но попасть, если и не под расстрельную, но здорово так попасть (Из окружения же!). Но... знамя на себе, сам на коне! Дедуля вынес знамя. Впрочем, и переодетого в гражданское полковника в своем отряде не сдал. Оставил на совести того. При нем живом, старшим по званию, принял командование на себя. Об этом деда (именно так мы его называли – деда, не дед) рассказал сам мне в августе 1991-го. Фамилию полковника никогда и никому не называл.
А во время путча 1991-го мы с папой гостили у дедушки с бабушкой в Новороссийске. Как только по телевизору зарядили «Лебединое озеро» 19-го августа, дед куда-то засобирался и ушел. Вернулся серьезный. Рассказал, что был в Совете ветеранов и положил «им» на стол заявление о выходе, не желал больше «в таком» участвовать. Пошутил, что пора сушить сухари, а папе посоветовал фиктивно развестись с его дочкой, мало ли что.
А во время путча 1991-го мы с папой гостили у дедушки с бабушкой в Новороссийске. Как только по телевизору зарядили «Лебединое озеро» 19-го августа, дед куда-то засобирался и ушел. Вернулся серьезный. Рассказал, что был в Совете ветеранов и положил «им» на стол заявление о выходе, не желал больше «в таком» участвовать. Пошутил, что пора сушить сухари, а папе посоветовал фиктивно развестись с его дочкой, мало ли что.
Из книги «Перемышль. Первые часы войны...»: «Член ВКП(б), политрук транспортной роты 92-го пограничного полка Бутенко трижды ходил в атаку, ведя за собой группу бойцов Красной Армии численностью до полка. Лично Бутенко бутылками с горючей жидкостью уничтожил 2 танка противника». Всегда берегли в доме этот двухтомник, но папа (кадровый офицер) говорил, что вранья там много. И якобы ему так же сам Павел Зиновьевич говорил.
Биографию («официальную») дед писал для меня-третьеклассницы собственноручно, помните, надо было в школе. Рада, что сохранила! «Командовал группой снайперов», «освобождал Белгород, Харьков, Киев, Варшаву», «в Польше в Варшаве выполнял ответственное поручение командования до конца войны»... Это все его рукой написано. Остальные документы нашла в архивах. Их пока очень и очень мало оцифрованных и опубликованных. В тех, что нашла значится: заброшен в тыл с группой снайперов численностью 10-20 человек, а уничтожили гарнизон фашистов численностью 230. О, как! Кстати, дед говорил на украинском, польском и русском. Помню, как путал польский и украинский. «До свидания» у него всегда было «До видзеня», а не «До побачення»... Нас, внучек, тоже своеобразно называл: Альцу, Ленцу, Татеуш (Алла, Лена, Тата, производное от Наталии).
А всех нас скопом – жену, двух дочек и трех внучек называл своим «бабским батальоном». Очень любил и всегда баловал. Кстати, первые три правнука у деда – мальчишки. Первых двух увидел, третьего сестренка назвала в его честь Павликом.
А всех нас скопом – жену, двух дочек и трех внучек называл своим «бабским батальоном». Очень любил и всегда баловал. Кстати, первые три правнука у деда – мальчишки. Первых двух увидел, третьего сестренка назвала в его честь Павликом.
День Победы у дедушки с бабушкой.
Мне в детстве нельзя было холодное мороженое, а старшей сестренке его покупали. И тогда дед придумал мое особенное мороженое – глазированные сырки. Помню, приходил домой из магазина, выдавал бабушке по списку нужные продукты, допустим, рубля на два, и еще на три – конфет и сладостей нам. Бабушка ворчать. А деда улыбался: «Это на сдачу, не сердись, Тоня!».
Дед очень хотел встретить новое тысячелетие: дожить, посмотреть, что там будет, в нашем XXI веке. Ему и это удалось! Его не стало 5 декабря 2000 года. Меня не было рядом, но тетя и сестры рассказали, что ушел он невероятно. Со всеми попрощался, попросил помочь переодеться в чистое. Лег, заснул и ушел. Они отказывались в такое поверить.
Дед очень хотел встретить новое тысячелетие: дожить, посмотреть, что там будет, в нашем XXI веке. Ему и это удалось! Его не стало 5 декабря 2000 года. Меня не было рядом, но тетя и сестры рассказали, что ушел он невероятно. Со всеми попрощался, попросил помочь переодеться в чистое. Лег, заснул и ушел. Они отказывались в такое поверить.
Наверное, самая большая удача моего деды в жизни – встреча с бабулей. Красивая пара! Именно их дом с его неповторимой семейной атмосферой, бабушкиными плюшками, я навсегда запомню как «отчий». Такими уж они были – Павел Зиновьевич и Антонина Максимовна Бутенко. Я приезжала к ним каждое лето, пока родители учились в институте в трех часах езды на автобусе, до своих четырех лет я жила у бабули с дедулей. И может быть, это покажется смешным, но уже в свой дом с мужем спустя много-много лет, я нашла металлическую икеевскую кровать с «серебрянными наболдашниками» один в один похожую на бабушкину с дедушкиной.
Кстати, у моих бабушки с дедушкой, в семье боевого офицера-фронтовика, пограничника из того самого Перемышля где в 4 часа утра... в качестве домашнего любимца и члена семьи жила обычная свинья по кличке Дочка. Видимо, деду в голодные послевоенные годы она досталась от местных с вполне понятной целью, но рука не поднялась (Как фашистов бить – так пожалуйста, а вот поросеночка пожалел!). Так и жила в семье Дочка в качестве домашнего любимца! Говорят, на шторах знатно каталась, а больше не бедокурила никак!
Есть еще разные всплывающие в памяти эпизоды. Например, дед борщ с «цыбулей» вприкуску ел (луком репчатым), а не с чесноком, как все. Любил фразу повторять, родом из первого окружения: «Ишьте, детки, ишьте, все равно свиньям отдавать». Какая-то селянка им, голодным, вышедшим из леса, сказала и отдала корыто с кашей. Ох, с какой благодарностью дед то корыто вспоминал!
По-моему, деда никогда не курил. Но в молодости, говорят, носил всегда пачку папирос в кармане. А вдруг кто закурить попросит.
Кстати, у моих бабушки с дедушкой, в семье боевого офицера-фронтовика, пограничника из того самого Перемышля где в 4 часа утра... в качестве домашнего любимца и члена семьи жила обычная свинья по кличке Дочка. Видимо, деду в голодные послевоенные годы она досталась от местных с вполне понятной целью, но рука не поднялась (Как фашистов бить – так пожалуйста, а вот поросеночка пожалел!). Так и жила в семье Дочка в качестве домашнего любимца! Говорят, на шторах знатно каталась, а больше не бедокурила никак!
Есть еще разные всплывающие в памяти эпизоды. Например, дед борщ с «цыбулей» вприкуску ел (луком репчатым), а не с чесноком, как все. Любил фразу повторять, родом из первого окружения: «Ишьте, детки, ишьте, все равно свиньям отдавать». Какая-то селянка им, голодным, вышедшим из леса, сказала и отдала корыто с кашей. Ох, с какой благодарностью дед то корыто вспоминал!
По-моему, деда никогда не курил. Но в молодости, говорят, носил всегда пачку папирос в кармане. А вдруг кто закурить попросит.
Программу «Время» называл «Последними известиями» и смотрел каждый день до самой старости. Это святое! Если мы, внучки, в это время смеялись или шумели, бабушка разгоняла всех, пригрозив полотенцем. Последние известия деду мешать смотреть было никак нельзя!
После войны дед, уже женатый на бабушке, служил на Западной Украине. Боролся с «лесными братьями», как он сам говорил. Но, кстати, о самой борьбе-то ни слова. Только про топор под подушкой. Спал с топором и пистолетом. Дело в том, что бабушка была единственным дипломированным врачом в округе. «Рухи» ее ночью выкрадывали, глаза завязывали, везли к себе лечить своих больных и раненых, а к утру возвращали. Она лечила. Говорила, что давала клятву Гиппократа, поэтому по-другому не могла. А деда так и не смог выследить и засечь, как ее с той же кровати уводили. И, как ни странно, никто же на них «не настучал» и из своих. Впрочем, тетя немного по-другому рассказывает эту историю. А я запомнила именно так.
Наталья Павловна Куликова (Бутенко), старшая дочь Павла Зиновьевича Бутенко (расшифровка):
После войны дед, уже женатый на бабушке, служил на Западной Украине. Боролся с «лесными братьями», как он сам говорил. Но, кстати, о самой борьбе-то ни слова. Только про топор под подушкой. Спал с топором и пистолетом. Дело в том, что бабушка была единственным дипломированным врачом в округе. «Рухи» ее ночью выкрадывали, глаза завязывали, везли к себе лечить своих больных и раненых, а к утру возвращали. Она лечила. Говорила, что давала клятву Гиппократа, поэтому по-другому не могла. А деда так и не смог выследить и засечь, как ее с той же кровати уводили. И, как ни странно, никто же на них «не настучал» и из своих. Впрочем, тетя немного по-другому рассказывает эту историю. А я запомнила именно так.
Наталья Павловна Куликова (Бутенко), старшая дочь Павла Зиновьевича Бутенко (расшифровка):
“
Родилась я в городе Копычинцы в марте 1947-го года. Помню город Ровно, Кременец. В последнем мы жили в каком-то большом каменном доме с былыми колоннами на втором этаже, он был похож на господский дом. А напротив был папин штаб. Я сидела на подоконнике и видела, как папа сидел там за телефоном. Папа был уже майором. Мне было 4 года. Значит, это 1951 год. Мама мне рассказывала для смеха: я играла под столом, телефон в доме был. И вот вроде бы звонит звонок, а я отвечаю: «Майора Бутенко дома нет, он ушел в баню». Когда мне было пять, мы поехали в Латвию. Там мы недолго служили. Мне еще шести не было, на Новый год 1953-го года приехали на Урал, в Свердловск-45. Сам Новый год жили в гостинице, а к 8 марта переехали в бараки для семей офицеров, 6-й жилучасток. И в школу я пошла там. Условия, конечно, были очень и очень плохие, холодно было, печку топили. А когда первый класс закончила, переехали в город на улицу Пушкинскую в коммуналку. В 1956-м Ирочка родилась и нам дали большую двухкомнатную квартиру на третьем этаже.
В архиве этого нет, но я очень хорошо помню, папа же не сочинял, а говорил, что на начало войны они были отосланы в летние лагеря. И когда началась бомбежка, они куда-то рванули, вынесли на себе знамя погранзаставы. Шли по лесу очень долго, месяц или полтора шли голодные, потом вышли к своим. И благодаря тому, что принесли знамя, их признали не дезертирами и не наказали. Потом было переформирование. Но судя по военному билету получается все по-другому. Мама вспоминала про жизнь в Кременце в 1946-й год. Приказ был такой по штабу – лечить, помогать местному населению. Несмотря ни на что. Мама была врачом, с высшим образованием. К ней везли на телегах рожениц, везли раненных, а пани докторша, как ее там называли, всем помогала. И был такой случай. Приехали люди. Посадили пани докторшу на телегу и повезли к больному. Кто больной, что случилось – не сказали. Она оказала помощь, не побоялась одна в какое-то дальнее село поехать. Ее привезли назад на той же телеге и дали с собой целую корзину масла, сала, яиц. Невероятное богатство по тем временам.
Еще рассказывала, про то, когда была беременна мной, а папа уже, наверное, был в Капычинцах. Он не мог ее встретить. И вот она на большой военной машине ехала к нему. Приехала, но даже сесть почему-то было не на что, но у нее было ведро с продуктами. И вот она посреди улицы села на это ведро, а с двух сторон от нее на корточках сидели автоматчики. То есть ее встречали вот таким способом. Было очень напряженно в тех краях и после войны. Очень серьезно. Многие семьи военных бандеровцы вырезали, или кто они там – лесные братья. А пани докторшу и ее семью лестные братья не трогали, она же и их спасала и помогала. Если я ничего не путаю, то в Кременце был начальником штаба Ванчинов. Он явно старше папы был. Не помню, как звали. А потом этот Ванчинов в Саратов переехал, стал профессором истфака саратовского, моего университета. И я там училась, папа меня к этому Ванчинову после школы и привез.
В архиве этого нет, но я очень хорошо помню, папа же не сочинял, а говорил, что на начало войны они были отосланы в летние лагеря. И когда началась бомбежка, они куда-то рванули, вынесли на себе знамя погранзаставы. Шли по лесу очень долго, месяц или полтора шли голодные, потом вышли к своим. И благодаря тому, что принесли знамя, их признали не дезертирами и не наказали. Потом было переформирование. Но судя по военному билету получается все по-другому. Мама вспоминала про жизнь в Кременце в 1946-й год. Приказ был такой по штабу – лечить, помогать местному населению. Несмотря ни на что. Мама была врачом, с высшим образованием. К ней везли на телегах рожениц, везли раненных, а пани докторша, как ее там называли, всем помогала. И был такой случай. Приехали люди. Посадили пани докторшу на телегу и повезли к больному. Кто больной, что случилось – не сказали. Она оказала помощь, не побоялась одна в какое-то дальнее село поехать. Ее привезли назад на той же телеге и дали с собой целую корзину масла, сала, яиц. Невероятное богатство по тем временам.
Еще рассказывала, про то, когда была беременна мной, а папа уже, наверное, был в Капычинцах. Он не мог ее встретить. И вот она на большой военной машине ехала к нему. Приехала, но даже сесть почему-то было не на что, но у нее было ведро с продуктами. И вот она посреди улицы села на это ведро, а с двух сторон от нее на корточках сидели автоматчики. То есть ее встречали вот таким способом. Было очень напряженно в тех краях и после войны. Очень серьезно. Многие семьи военных бандеровцы вырезали, или кто они там – лесные братья. А пани докторшу и ее семью лестные братья не трогали, она же и их спасала и помогала. Если я ничего не путаю, то в Кременце был начальником штаба Ванчинов. Он явно старше папы был. Не помню, как звали. А потом этот Ванчинов в Саратов переехал, стал профессором истфака саратовского, моего университета. И я там училась, папа меня к этому Ванчинову после школы и привез.
Тата: Знаете, я наверное еще раз повторю самое главное и никаким умом непостижимое: 92-й полк, у которого на вооружении была новейшая техника и вооружение, включая запущенные в серийное производство только в сентябре 1941-го автоматы ППШ, до полудня 22 июня удерживал линию границы, а потом перешел в наступление, не только отбил свою, но и вторгся на территорию противника на противоположный берег реки Сан. Вдумайтесь: они первые, кто перешел в контрнаступление! Да что там, чуть ли не единственные, кто сумел организовать сопротивление, и через пять часов войны с боями пробиться на территорию Рейха!
Согласно документам: сопротивление отрядов войск НКВД и красноармейцев позволило передислоцировать войска в районе Перемышля. Был сформирован сводный батальон под командованием старшего лейтенанта погранвойск Григория Поливоды. К середине дня 23 июня советская часть города была полностью очищена от фашистов, а батальон Поливоды ворвался в немецкую часть Перемышля – в город Прёмзель, то есть на территорию Рейха. Перемышль стал первым советским городом, отбитым у фашистов уже 23 июня 1941 года!
Согласно документам: сопротивление отрядов войск НКВД и красноармейцев позволило передислоцировать войска в районе Перемышля. Был сформирован сводный батальон под командованием старшего лейтенанта погранвойск Григория Поливоды. К середине дня 23 июня советская часть города была полностью очищена от фашистов, а батальон Поливоды ворвался в немецкую часть Перемышля – в город Прёмзель, то есть на территорию Рейха. Перемышль стал первым советским городом, отбитым у фашистов уже 23 июня 1941 года!
Почетная смена: пограничники Перемышля первыми в стране задали новый формат встреч однополчан
Накануне празднования 76-й годовщины Великой Победы в 2021 году я стала свидетелем и участником удивительного события. Дети, внуки и правнуки бойцов и командиров 92-го погранотряда собрались в Центральном музее погранвойск в Москве на Яузском бульваре. Эту акцию никто специально не задумывал и никаких распоряжений по ее поводу сверху не спускал. Люди искали друг друга сами, искали по всему миру, списывались в соцсетях, решили, что надо ехать, собрались и поехали. Кто-то впервые попал в Москву и остался до 9 мая гулять по украшенному флагами городу, кто-то выбрался только на встречу в режиме туда-обратно.
Помимо москвичей добраться до предпраздничной столицы 7 мая 2021 года смогли родственники 16 пограничников, несших службу в далеком польском городе Перемышль на берегах реки Сан. Приехали из Петербурга, Калининграда, Белгорода, Вологды, Самары и Смоленска. Всего 45 человек и один ветеран.
Помимо москвичей добраться до предпраздничной столицы 7 мая 2021 года смогли родственники 16 пограничников, несших службу в далеком польском городе Перемышль на берегах реки Сан. Приехали из Петербурга, Калининграда, Белгорода, Вологды, Самары и Смоленска. Всего 45 человек и один ветеран.
Дочь, внучка и правнук Павла Зиновьевича Бутенко
Младшая дочь Павла Зиновьевича Бутенко
Дочь и правнук Павла Зиновьевича Бутенко в музее погранвойск
Иван Лаврентьевич Ходунков (он на фото) начало войны и Великую Победу видел своими глазами. Да что там, видел! Говорил, бил фашистов от души, по-русски, по-советски, как и все его сослуживцы: выжившие и павшие. Его не стало в 2022 году.
Красноармеец Ходунков прибыл для несения службы на границу перед самой войной, в полк был зачислен уже после 20 марта 1941-го. А спустя восемь десятков лет отправился из Петербурга в Москву в сопровождении родни на главный парад страны. Держался браво, хотя вот-вот готовился отметить столетний юбилей. Раздавал интервью журналистам и по-молодецки подмигивал «барышням».
Вениамину Георгиевичу Воронову, сыну начальника маневренной группы 92-го погранотряда, было почти восемь лет, когда с первыми ударами вражеской артиллерии его отец спешно собрался и велел семье дожидаться эвакуации в подвале. Он помнит, как от присланного за ним, братом и матерью бойца впервые услышал слово «война».
Красноармеец Ходунков прибыл для несения службы на границу перед самой войной, в полк был зачислен уже после 20 марта 1941-го. А спустя восемь десятков лет отправился из Петербурга в Москву в сопровождении родни на главный парад страны. Держался браво, хотя вот-вот готовился отметить столетний юбилей. Раздавал интервью журналистам и по-молодецки подмигивал «барышням».
Вениамину Георгиевичу Воронову, сыну начальника маневренной группы 92-го погранотряда, было почти восемь лет, когда с первыми ударами вражеской артиллерии его отец спешно собрался и велел семье дожидаться эвакуации в подвале. Он помнит, как от присланного за ним, братом и матерью бойца впервые услышал слово «война».
В Перемышле сразу поняли, что это она. Помнит, как в спешке спутал обувку и надел два левых ботинка, помнит, как самолеты обстреливали по дороге на Львов грузовик с семьями комсостава, как долго шли пешком с июня по сентябрь и по дороге встретили отца, отступавшего с регулярными частями.
Шестьсот километров пешком прошел восьмилетний мальчик летом 1941-го. А 7 мая 2021 года он снова шел под восстановленным знаменем того самого 92-го погранотряда из музея к памятнику Пограничникам Отечества в центре столицы.
Со всех трибун чиновники говорят о том, что мы должны сберечь память о той войне. Но готовых кейсов, как именно ее беречь, никто не дает. Таких не существует. Назидательные «Уроки мужества» из советского школьного прошлого набили оскомину и вызывают реакцию отторжения у поколения тиктокеров. Им подавай ту историю, которую можно пощупать, которая, что называется, обросла «мясом». Так вот же она – в каждой российской семье, сотканная из живых рассказов очевидцев и фронтовых баек! Всерьез о войне деды говорить не любили. Спутанные ботинки восьмилетнего мальчишки, натягивающего на себя одежду под огнем вражеской артиллерии, – и есть то самое «мясо», такое не забудешь.
Они снова первые. Но только пока... Место традиционных встреч однополчан заняла встреча родни и потомков. Пока она такая одна-единственная, как минимум на все погранвойска. Об этом прямо заявили сотрудники центрального музея и с удовольствием вышли на работу в выходной день, чтобы провести экскурсию. Впрочем, экскурсия вскоре перешла в свободную дискуссию с обменом информацией и источниками.
Шестьсот километров пешком прошел восьмилетний мальчик летом 1941-го. А 7 мая 2021 года он снова шел под восстановленным знаменем того самого 92-го погранотряда из музея к памятнику Пограничникам Отечества в центре столицы.
Со всех трибун чиновники говорят о том, что мы должны сберечь память о той войне. Но готовых кейсов, как именно ее беречь, никто не дает. Таких не существует. Назидательные «Уроки мужества» из советского школьного прошлого набили оскомину и вызывают реакцию отторжения у поколения тиктокеров. Им подавай ту историю, которую можно пощупать, которая, что называется, обросла «мясом». Так вот же она – в каждой российской семье, сотканная из живых рассказов очевидцев и фронтовых баек! Всерьез о войне деды говорить не любили. Спутанные ботинки восьмилетнего мальчишки, натягивающего на себя одежду под огнем вражеской артиллерии, – и есть то самое «мясо», такое не забудешь.
Они снова первые. Но только пока... Место традиционных встреч однополчан заняла встреча родни и потомков. Пока она такая одна-единственная, как минимум на все погранвойска. Об этом прямо заявили сотрудники центрального музея и с удовольствием вышли на работу в выходной день, чтобы провести экскурсию. Впрочем, экскурсия вскоре перешла в свободную дискуссию с обменом информацией и источниками.
КАЗАК БУДЕННОГО
А это Татин прадед – Зиновий Прохорович Бутенко, 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус. Отец Павла Бутенко, политрука из Перемышля, где в четыре часа утра...
Прадед призывался с Лабинска Краснодарского края, в конце 1920-х или начале 1930-х переехал с семьей из Украины. Зиновию Бутенко было 45 лет, когда он отправился в кавалерию защищать Родину. Скорее всего, казаком он был везде, не везде и не всегда кубанским.
Интересно, что долгое время в семье бытовала легенда, что прадед в 1941-м ушел не на фронт в действующую армию, а в партизаны. Хотя ни партизан на момент призыва Зиновия Бутенко, ни фашистов на Кубани еще не было. Они пришли позже. Почему прадед не «светил» даже семье фронтовые награды и службу – загадка. А ведь уважаемым человеком был Зиновий Прохорович, после войны долгое время в колхозе председательствовал. Его однополчанин и земляк-станичник в параде Победы на Красной площади шел, а мы долгое время даже не знали, что дед служил у Буденного.
А кроме того, в наградных документах Павла Зиновьевича Бутенко, сына Зиновия Прохоровича, он, как отец, нигде не указан. Только мать. А матерью значится вторая жена Бутенко-старшего, по семейным рассказам – родная сестра покойной дедушкиной мамы. Прабабушка была всего на одиннадцать лет старше своего пасынка, моего деда (она 1903 года рождения, дед 1914-го), но воспитала их с сестрой, как своих родных детей. Собственно, все домашние никогда и не знали другой бабушки и прабабушки: любили, ценили, навещали... А разве можно иначе?!
А кроме того, в наградных документах Павла Зиновьевича Бутенко, сына Зиновия Прохоровича, он, как отец, нигде не указан. Только мать. А матерью значится вторая жена Бутенко-старшего, по семейным рассказам – родная сестра покойной дедушкиной мамы. Прабабушка была всего на одиннадцать лет старше своего пасынка, моего деда (она 1903 года рождения, дед 1914-го), но воспитала их с сестрой, как своих родных детей. Собственно, все домашние никогда и не знали другой бабушки и прабабушки: любили, ценили, навещали... А разве можно иначе?!
ОПОЛЧЕНЕЦ ИЗ ЛЕНИНГРАДА
Есть у нас в семье еще один дед – Алексея – Алексей Иванович Кузнецов. Накануне войны, в 1940-м, его взяли в аспирантуру Эрмитажа к самому Орбели. Он занимался славянскими древностями. А 5 июля 1941-го ушел добровольцем... Больше мы о нем ничего не знаем.
Его жена, Лешина бабушка, до последнего пыталась найти если не могилку, то хотя бы место гибели. Не получилось. В 2022 году мы посетили архив Государственного Эрмитажа, пытаясь найти подробности научной деятельности деда, тему диссертации...
Пусть повесит на стене то немногое, что мы о нем знаем. Вдруг случится чудо, вдруг поисковики найдут, или всплывут в сети новые документы. Будем благодарны за любую информацию.
Алексей Иванович Кузнецов 1908 года рождения. В 1940-м году был зачислен в аспирантуру Эрмитажа, в отдел доклассового общества (культура славянских племен). Ушел на фронт ополченцем 5 июля 1941 года. Какое-то время числился пропавшим без вести, но уже в послевоенное время бабушка делала запросы, и его признали погибшим. По каким-то своим причинам она не оставила сведений и документов о деде и уже только в 1980-1990-х пыталась восстановить, рассылая письма по инстанциям. Фотографий тоже нет. Есть только память.
Форумы, сайты и тематические группы регулярно просматриваем. Увы, пока безрезультатно. Нет даже данных, в какую часть ЛАНО он ушел, что позволило бы хотя бы понять, где принял свой последний бой. Версию с попаданием в плен еще не отрабатывали. На момент активного поиска мы почему-то (?) были уверены, что дед попал на Лужский рубеж, уже не приведем последовательно цепочку умозаключений. Это на слуху: чуть что про ополчение, сразу – Лужский. В какой-то беседе известный историк и краевед Баир Иринчеев подсказал, что мог и в отдельный пулеметно-артиллерийский батальон попасть под Красногвардейск и там погибнуть уже в сентябре 1941-го. 1 ДНО также набирали частично с Куйбышевского района Ленинграда. Есть упоминания, что в дивизии было преобладание людей интеллигентных профессий.
В документах путаница. Вот, что нашли, то и прикрепляем, надеясь на чудо. Все копии, выданные в позднее время. В одной – погиб с датой, в другой – пропал без вести. Все бумаги – официальные, с печатями и подписями.
Накануне начала войны проживал дед с семьей (бабушка Евгения Ивановна и моя покойная свекровь Татьяна Алексеевна, в 1941-м ей было два годика) в общежитии Эрмитажа. По бабушкиным же свидетельствам, письма от деда перестали приходить в декабре 1941-го. Но у мужа есть подозрения, что Евгения Ивановна могла напутать. Призван по одним документам 5 июля, а по этой ссылке (и по заверенному ответу из комиссариата) уже 4 августа.
В документах путаница. Вот, что нашли, то и прикрепляем, надеясь на чудо. Все копии, выданные в позднее время. В одной – погиб с датой, в другой – пропал без вести. Все бумаги – официальные, с печатями и подписями.
Накануне начала войны проживал дед с семьей (бабушка Евгения Ивановна и моя покойная свекровь Татьяна Алексеевна, в 1941-м ей было два годика) в общежитии Эрмитажа. По бабушкиным же свидетельствам, письма от деда перестали приходить в декабре 1941-го. Но у мужа есть подозрения, что Евгения Ивановна могла напутать. Призван по одним документам 5 июля, а по этой ссылке (и по заверенному ответу из комиссариата) уже 4 августа.
ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
Татин дед по отцовской линии Казаков Борис Николаевич, к счастью, на фронт не попал... по причине возраста. Но подростком в сарае ломал лыжи фашистам в оккупированном Ставрополье. Зато его родной брат – Казаков Михаил Николаевич – отвоевал за двоих! За троих... средний Казаков, Владимир погиб в 1941-м.
Вот такой двоюродный дед:
Вот такой двоюродный дед:
Братья Казаковы после войны с женами.
Он родился 7 ноября 1920 года в селе Максимовка Вольского уезда Саратовской губернии (ныне Базарно-Карабулакский район Саратовской области). Окончил 9 классов средней школы в Челябинске в 1938 году и курсы при аэроклубе в Краснодаре в 1939 году, Центральную летно-планерную школу в Кременце Тернопольской области в 1941 году, совсем перед войной. Работал в Сарапуле начальником планерного клуба и летчиком-инструктором в школе пилотов.
Если говорить «сухим» языком документов: с сентября 1943 года до февраля 1945 года сражался в составе ВВС Черноморского и Балтийского флотов, принимал участие в освобождении Таманского полуострова, Крыма, Ленинградской области, Эстонии, Латвии и Литвы, разгроме морских сил противника на Черном и Балтийском морях.
До 1961 года Михаил Николаевич продолжал службу в морской авиации. Жил в Евпатории. Тата гостила в его семье в детстве. То, что не указано ни в каких сводках: у Михаила Николаевича было интересное хобби для боевого летчика-орденоносца, он расписывал палехом шкатулки. А когда Тата в свои 19 лет попала в Петербургский аэроклуб (РОСТО, наследник ДОСААФа) и ее долго не допускали до прыжков с парашютом, пришлось ткнуть пальцем на портрет Михаила Николаевича на стене в красном уголке с возгласом: «Внучку Героя не пускаете!?». Сработало! Так, сам не зная о том, двоюродный дед оказал протекцию.
Если говорить «сухим» языком документов: с сентября 1943 года до февраля 1945 года сражался в составе ВВС Черноморского и Балтийского флотов, принимал участие в освобождении Таманского полуострова, Крыма, Ленинградской области, Эстонии, Латвии и Литвы, разгроме морских сил противника на Черном и Балтийском морях.
До 1961 года Михаил Николаевич продолжал службу в морской авиации. Жил в Евпатории. Тата гостила в его семье в детстве. То, что не указано ни в каких сводках: у Михаила Николаевича было интересное хобби для боевого летчика-орденоносца, он расписывал палехом шкатулки. А когда Тата в свои 19 лет попала в Петербургский аэроклуб (РОСТО, наследник ДОСААФа) и ее долго не допускали до прыжков с парашютом, пришлось ткнуть пальцем на портрет Михаила Николаевича на стене в красном уголке с возгласом: «Внучку Героя не пускаете!?». Сработало! Так, сам не зная о том, двоюродный дед оказал протекцию.
Подвиг героя
Весной 1944 года во время боевых действий наших войск по освобождению Крыма Михаил Николаевич с летчиками своего звена наносил штурмовые удары по плавсредствам противника в морских портах, воспрещая вражеским кораблям огневую поддержку войск и эвакуацию их морем.
11 апреля 1944 года Казаков в составе большой группы Ил-2 трижды вылетал для нанесения ударов по кораблям и транспортным судам противника в Феодосии. Летчики потопили тральщик, 2 десантные баржи и сейнер, повредили 2 баржи, 3 катера и портовое оборудование. Дед лично пустил ко дну катер противника. Так, попытка гитлеровцев начать эвакуацию Феодосии была сорвана.
В ночь на 10 мая 1944 года к мысу Херсонес подошел последний вражеский конвой из двух дизель-электроходов и нескольких десантных барж. Приняв на борт по 5-6 тысяч солдат и офицеров, суда взяли курс на Констанцу. На рассвете штурмовая и минно-торпедная авиация Черноморского флота атаковала караван. Все суда противника были потоплены. В этой операции участвовал старший лейтенант Казаков.
В мае 1944 года после освобождения Крыма 8-й штурмовой полк был переброшен на Балтику. Здесь Михиал Казаков проявил себя как настоящий мастер топ-мачтового бомбометания (с бреющего полета). Особенно памятны для летчика боевые вылеты 15 сентября (Татин день рождения).
Весной 1944 года во время боевых действий наших войск по освобождению Крыма Михаил Николаевич с летчиками своего звена наносил штурмовые удары по плавсредствам противника в морских портах, воспрещая вражеским кораблям огневую поддержку войск и эвакуацию их морем.
11 апреля 1944 года Казаков в составе большой группы Ил-2 трижды вылетал для нанесения ударов по кораблям и транспортным судам противника в Феодосии. Летчики потопили тральщик, 2 десантные баржи и сейнер, повредили 2 баржи, 3 катера и портовое оборудование. Дед лично пустил ко дну катер противника. Так, попытка гитлеровцев начать эвакуацию Феодосии была сорвана.
В ночь на 10 мая 1944 года к мысу Херсонес подошел последний вражеский конвой из двух дизель-электроходов и нескольких десантных барж. Приняв на борт по 5-6 тысяч солдат и офицеров, суда взяли курс на Констанцу. На рассвете штурмовая и минно-торпедная авиация Черноморского флота атаковала караван. Все суда противника были потоплены. В этой операции участвовал старший лейтенант Казаков.
В мае 1944 года после освобождения Крыма 8-й штурмовой полк был переброшен на Балтику. Здесь Михиал Казаков проявил себя как настоящий мастер топ-мачтового бомбометания (с бреющего полета). Особенно памятны для летчика боевые вылеты 15 сентября (Татин день рождения).
В этот день финны попросили советское командование оказать помощь в уничтожении гитлеровского десанта, высадившегося на острове Сурсари. Наши штурмовики в течение дня потопили 4 десантные баржи, сторожевой корабль и буксирный пароход. Фашисты отвели уцелевшие корабли, оставив свой десант на острове без поддержки. А к концу дня и десантники прекратили сопротивление. До кучи в той операции Михаил Казаков потопил десантную баржу.
20 ноября 1944 года от наземных войск было получено сообщение о подходе к Мемелю крупного транспорта противника. Аэродром Паланга и море были окутаны густым туманом. Однако командование полка приняло решение потопить транспорт противника. Выполнение этой задачи, трудной даже по меркам командования, снова было поручено Казакову. После долгих поисков он обнаружил судно и с бреющего полета нанес по нему бомбовый удар. Транспорт загорелся и исчез в морской пучине. Как потом сообщили пленные, выловленные в море нашими бойцами, это был транспорт «Фуаильер» водоизмещением 6200 тонн. Он имел на борту более 200 офицеров, боеприпасы и вооружение, предназначенные для вражеской группировки, прижатой нашими войсками к морю в районе Мемеля.
20 ноября 1944 года от наземных войск было получено сообщение о подходе к Мемелю крупного транспорта противника. Аэродром Паланга и море были окутаны густым туманом. Однако командование полка приняло решение потопить транспорт противника. Выполнение этой задачи, трудной даже по меркам командования, снова было поручено Казакову. После долгих поисков он обнаружил судно и с бреющего полета нанес по нему бомбовый удар. Транспорт загорелся и исчез в морской пучине. Как потом сообщили пленные, выловленные в море нашими бойцами, это был транспорт «Фуаильер» водоизмещением 6200 тонн. Он имел на борту более 200 офицеров, боеприпасы и вооружение, предназначенные для вражеской группировки, прижатой нашими войсками к морю в районе Мемеля.
Вот такая наша семейная история. Ее мы получили от родителей и передаем детям и внучке.
И пусть только попробуют не передать дальше, нашим правнукам! Каждый год в семье будет этот праздник – 9 Мая. Не ради салютов и пышных торжеств, не ради застолья и парадов, а ради того, чтобы помнить, кто мы и откуда, как служили России и как еще послужим.
И пусть только попробуют не передать дальше, нашим правнукам! Каждый год в семье будет этот праздник – 9 Мая. Не ради салютов и пышных торжеств, не ради застолья и парадов, а ради того, чтобы помнить, кто мы и откуда, как служили России и как еще послужим.